Звонки Высоцкому
Возвращение Федотова
... После шести приезжает Федотов.
Анатолий Федотов: «Я приехал с дежурства. Была Нина Максимовна… Я взялся за пульс – это было часов в шесть… Ну, думаю, надо «лекарство» привезти…»
Звонок Золотухина
В этот же день, 24 июля 1980, на Малую Грузинскую – звонок от Валерия Золотухина. Приведём запись из его дневника:
«...К телефону подошёл:
- Это Дима, врач. (Вероятно, Толя – В.П.) Вы меня не знаете. Володя спит.
- Как вы думаете, сколько он будет спать?
Тот засмеялся:
- Думаю, что целый день.
- Передайте ему, как он проснётся, текст телефонограммы следующего примерно содержания: Геннадий Полока и Валерий Золотухин просят его очень вспомнить молодость и, как встарь: под единое знамя соединиться в общей работе.
- Хорошо, я ему это обязательно передам.
Так вот: эскулап ошибся. Володя не проснулся, а в 4 часа утра заснул навеки… обширный инфаркт… атеросклероз… аорты сердечной… и т.д.»…
Конфликт с соседями
Валерий Янклович о звонках соседей: «Внизу, ниже этажом, жил профессор Мазо – уролог, хирург. На следующий день ему предстояла операция. От него звонили несколько раз. Это было вечером…»
Оксана: «Главное было – чтобы Володя не кричал… Люди уже осатанели от этого… А операция? Могло и не быть у Мазо никакой операции…
Всё замечательно, когда Володя здоровый, можно пригласить его в гости…
- Вот. Сам Высоцкий…
А когда Володя умирает?
- Или пусть замолчит, или увези его к себе!
Звонки от Мазо
От них же шли постоянные звонки: то шубу зальют им, то ещё что…
- Прекратите орать! Дайте нам выспаться! Ты что, ничего не можешь сделать?»
Валерий Янклович: «И вот тут был звонок от Мазо… И Федотов хотел привязать ему ноги простынями, чтобы он не рвался и не бился головой…
Мы его перенесли в большую комнату на маленькой тахте… Федотов его наколол… Звонок от жены Мазо:
- Валерий Павлович, я вас очень прошу… У мужа завтра операция…»
Решили обездвижить
Оксана: «От него все действительно устали… Они взяли и привязали его простынями… Ну как привязали… Прибинтовали простынями к этой узкой тахте, чтобы он не рвался. То есть простыни обвязали вокруг кровати.
Потом сели на кухне, выпили по рюмочке, вздохнули грустно. И когда все ушли, бутылка осталась на кухне – недопитая.
Опять «проблеск»!
Я сижу, плачу над ним. Володя успокоился, я его развязываю…
И вдруг он открывает глаза – абсолютно нормальные, ясные…
- Оксана, да не плачь ты. Пошли они все…
А потом:
- Вот я умру, что ты будешь тогда делать?
- Я тогда тоже умру…
- Ну тогда – ладно… Тогда – хорошо…»