Есенина убил Леонтьев
Версия 2 Есенин убит по неосторожности, случайно.
Фигуранты – Блюмкин и некий Леонтьев. Заказчик – Троцкий, пожелавший секретной кастрации Поэта.
Воспроизводится по [44]. Версию огласил некий отставной майор Виктор Титаренко.
Несмотря на её очевидную «фриковость», удержаться от подробного пересказа – выше авторских сил, ибо в ней великая русская поговорка – «дурак не знает – так выдумает» – возведена в принцип.
«Ляпы и несуразицы» выведены автором после описания версии.
В посёлке Ургау
Итак, по словам Титаренко, в молодости, где-то в 1976-1977 году, он встречался в поселке Ургау Хабаровского края с бывшим заключенным ГУЛАГа Николаем Леонтьевым, который говорил, что собственными руками застрелил Есенина и что к выполнению этого деликатного задания его привлек Блюмкин.
Изначально убийство в планы не входило. Предполагалось лишь избить Есенина. Поводом послужила якобы любовная история, в которой тот был замешан.
По словам Леонтьева, «в Питере в двадцатые годы выступала одна знаменитая певичка, и Троцкий был её любовником.
Ещё одна «незнакомка»?..
Однажды ему доложили о том, что Есенин – её тайный любовник.
Это было для «демона революции» буквально громом среди ясного неба. Он был обманут, оскорблён и возмущён. Терпеть такого Троцкий не пожелал и поручил Блюмкину проучить Есенина.
Как мне (Леонтьеву) объяснил Блюмкин, перед нами стояла весьма необычная задача: «Набить Есенину физиономию и кастрировать. Сделать это очень аккуратно, без общественной огласки».
Получив такое указание, мы приступили к его исполнению. За Есениным немедленно было установлено негласное наблюдение. Всё держалось в строгом секрете. Никто, кроме нас двоих, не должен был ничего знать.
В Питере была гостиница «Англетер», негласно подведомственная ЧК. Сюда мы и спланировали привести тайно Есенина, чтобы осуществить задуманное».
Далее Леонтьев подробно рассказал о том, как они хотели «проучить» любвеобильного Есенина и чем это закончилось:
«Зимним вечером мы с Блюмкиным пришли в гостиницу.
Блюмкин хорошо знал Есенина раньше, поэтому, когда тот приехал в Питер, у Якова был повод обмыть эту встречу.
«Покажи «хозяйство»…
В одном из номеров гостиницы Блюмкин, Есенин и Леонтьев хорошо выпили, потом, вроде шутя, перевели разговор на женщин и начали Есенина подначивать, что он, мол, половой гигант, перед ним не устоит ни одна бабёнка.
Дай, мол, поглядеть на твое мужское достоинство, может, мы его отрежем и повесим в Кунсткамере для потомков.
Блюмкин и Леонтьев, вроде полушутя, повалили Есенина на кровать, задрали ему рубашку и начали расстегивать брюки.
Канделябр?!!
Несмотря на шутливый тон и немалое количество выпитого, Есенин, видно, понял нешуточность намерения и, лежа на кровати, схватил с прикроватной тумбочки медный подсвечник и ударил им по голове ближе стоящего к нему Блюмкина. Тот повалился на пол, а Есенин, полусидя, замахнулся подсвечником на Леонтьева.
Тот знал, что Есенин физически крепкий мужик, частенько участвовавший в драках и умеющий за себя постоять. Оставшись с ним один на один, Леонтьев испугался, выхватил наган и выстрелил.
Есенин мгновенно замер, потом упал на спину и захрипел, выпустив из рук подсвечник, который, падая, задел лежавшего на полу Блюмкина.
Эксцесс исполнения
Блюмкин вдруг пришёл в себя, вскочил на ноги, схватил подсвечник и ударил им Есенина в переносицу. Он хотел в горячке ударить ещё раз, но Леонтьев вырвал у него подсвечник, закричав: «Хватит! Посмотри, что мы наделали!..»
Ведь приказа Троцкого убивать Есенина не было, была команда по пьянке затеять драку, намять хорошенько бока и, по возможности, тайно провести кастрацию, о которой, Есенин естественно, опасаясь позора, никому не скажет.
Но теперь перед Блюмкиным и Леонтьевым лежал труп, и не простого смертного, а скандально знаменитого российского поэта, хорошо известного и за рубежом.
Паника
Перед Блюмкиным и Леонтьевым встаёт вопрос, как им скрыть следы преступления.
Леонтьев вспоминал: «Сначала мы растерялись: что делать? В любой момент в номер могли прибежать люди, слышавшие выстрел.
Последствия для нас могли быть катастрофическими. Однако Блюмкин быстро сориентировался и принял решение: Есенина закатать в ковер – и на балкон.
Если ворвутся чекисты (а вы-то кто? – Ломов), наша легенда такова: вот наши документы, у нас проходит оперативная встреча. Блюмкин как начальник захотел осмотреть моё табельное оружие.
Доставая револьвер из-за пояса, я зацепил курком за ремень и произошёл самопроизвольный выстрел в пол. Холодно? На несколько минут открывали балкон, чтобы проветрить комнату».
Несколько часов прождал Леонтьев возвращения Блюмкина. Тот вернулся спокойным и деловитым. Вышли на свежий воздух, подальше от посторонних ушей.
По словам Блюмкина, Троцкий был ошеломлён случившимся, но потом, подумав, сказал: «А это, наверное, даже к лучшему: нет человека – нет и проблем».
Указание Троцкого
И дал указание: инсценировать самоубийство допившегося до ручки поэта Есенина.
Для этого пригласить в номер администрацию гостиницы и обязательно понятых, составить акты, протоколы, медицинское заключение, проконтролировать быстрейшее «упаковывание» тела поэта в цинковый гроб. Мёртвого Есенина должно видеть как можно меньше людей.
Тело срочно доставить в Москву. Сам же Троцкий на следующий день лично даст информацию в печать о самоубийстве неуравновешенного и психически надломленного Есенина. Тем самым будет поставлена точка на попытках какого-либо расследования.
В такой ситуации ни одна государственно-следственная структура этим делом заниматься не будет, а частное лицо, попытавшееся на свой страх и риск покопаться в деталях, может получить срок за недоверие к официальному заявлению: это политическая статья, чреватая тяжелыми последствиями».
Инсценировка самоубийства
Блюмкин с Леонтьевым немедленно приступили к выполнению инсценировки самоубийства Есенина:
«Незаметно зайдя в есенинский номер, мы быстренько втащили с балкона труп и размотали ковёр.
На улице был сильный мороз, и тело, пролежавшее на балконе более четырёх часов, сильно замерзло. Впопыхах, закатывая убитого в ковёр, мы не подумали о руках, что было большой оплошностью.
Одна рука Есенина была согнута в локте и прижата к животу, а у второй локоть был поднят, а кисть прижата к затылку. Как мы не пытались опустить руки, нам это никак не удавалось.
«Эврика!»
Наконец меня (Леонтьева) осенило: я достал перочинный нож, закатал рубашку на той руке, которая была прижата к поясу, и перерезал локтевые сухожилия, после чего с усилием вытянул руку вдоль туловища.
Потом передал нож Блюмкину, который повторил этот приём, а плечевой сустав просто вывернул.
Осмотрев комнату, мы не нашли, на чем повесить Есенина: ни на потолке, ни в стенах не было ни одного крюка.
Правда, высоко под потолком проходила труба отопления, но достать её со стула даже при моём достаточно высоком росте было проблематично, а Есенин был низкорослым.
Мы порвали полотенце и перевязали локтевые раны, чтобы не запачкать сукровицей рубашку, и застирали место на груди, пропитанное кровью.
Крепление трупа к трубе
Соорудив из тумбочки и стула лестницу, подняли тело к трубе и попытались сделать из есенинского ремня подобие петли, чтобы затолкать в неё голову покойника, но из этого ничего не получилось.
Талия у поэта была узенькая, и, естественно, ремешок на брюках соответствовал её размерам. Нам же нужно было завязать один конец на трубе узлом, а на другом сделать узел и петлю: длины ремня не хватало.
Не придумав иного варианта, мы просунули ремень под трубу и, выведя конец на другую сторону, застегнули его на пряжку. Получился обыкновенный круг без всяких петель и удавок.
Кое-как мы просунули в него голову трупа и развернули её так, чтобы не было видно следов от подсвечника.
Окончательная «зачистка»
Несмотря на то, что подсвечник проломил Есенину лоб и переносицу, кровоподтеков почти не было, так как мы сразу выставили тело на мороз.
Однако небольшой синяк был очень заметен, именно этим местом мы и постарались прижать голову к трубе.
Трубы были раскалённые, и определить визуально неспециалисту, что это – синяк от удара или ожог – было достаточно сложно. Потом мы тихо покинули номер и гостиницу.
Посмертная экспертиза
Рассказал Леонтьев и о том, как проходила посмертная экспертиза трупа Есенина и расследование обстоятельств его гибели:
«Спустя некоторое время мы (Блюмкин и Леонтьев) появились в гостинице уже официально и доложили администратору, что пришли по приглашению поэта Есенина к нему в гости.
Естественно, появились любопытные. Далее всем было продемонстрировано висящее тело и объявлено, что поэт, надломленный жизнью, покончил жизнь самоубийством. Я вывел собравшихся из номера и пошел искать понятых.
У Блюмкина в ЧК были свои, зависящие от него люди, на совести которых было немало грехов и которые были готовы мать родную продать, только бы остаться в живых. Вот их-то и привлек к следствию Яков.
Было составлено два акта о смерти с разными результатами, два протокола обнаружения трупа и два медицинских заключения вскрытия тела.
«Работа» с прессой
Это Блюмкин импровизировал на ходу. Один из них будет официально объявлен от имени правительства, другой как дезу можно через подставных лиц опубликовать в какой-нибудь оппозиционной газетёнке.
Она напечатает всё это как настоящую правду: мол, странная и страшная история произошла с Есениным. После этого «расследования» газетёнку можно сразу прихлопнуть как печатный орган, враждебный пролетарскому государству.
Одна газета действительно напечатала «истинную правду» о смерти Сергея Есенина: поэт перерезал себе вены в ванной петроградской гостиницы «Англетер» и погиб от потери крови, оставив предсмертную прощальную записку.
Этой версии некоторые люди больше поверили, чем официальной, может быть, из-за того, что газету власти тут же закрыли.
Посмертный «макияж»
Подчиненные Блюмкина сделали документы – комар носа не подточит, организовали подписи таких медицинских светил, что у простых смертных не должно было родиться никаких сомнений.
Номер, в котором лежал мёртвый Есенин, был под круглосуточной охраной.
В течение дня, пока готовился гроб и все необходимое, в нём колдовал преданный Блюмкину похоронных дел мастер, убирая с тела поэта следы побоев и ран.
Вечером в номер был занесен гроб со всеми атрибутами.
Мы уложили в него Есенина, крышку забили, гроб вложили в обитый цинком ящик и вынесли из гостиницы.
В утренних газетах было опубликовано правительственное сообщение, что большой русский поэт покончил жизнь самоубийством.
Мы с Блюмкиным провожали гроб до Москвы и передали спецкоманде, занимавшейся похоронами государственных и высокопоставленных лиц».
Резюме
Поражает лишь то, что эта «побасёнка» с пылу – с жару была тупо скомпилирована бесчисленным множеством СМИ, а затем, по мере развития информационных технологий, и электронными ресурсами.
Но начнём «развенчание ереси» по порядку…