«Балетная фальшь»
Что и подтвердилось, когда 06 февраля 1936 года в «Правде» вышла редакционная статья о балете «Светлый ручей» – «Балетная фальшь» [7].
Несмотря на очевидную пасквильность, приводится без «купюр», дабы продемонстрировать взыскательному читателю «всю клавиатуру демагогических приёмов» сталинского критиканства.
«Балетная фальшь
«Светлый ручей» - это название колхоза. Либретто услужливо указывает точный адрес этого колхоза: Кубань. Перед нами новый балет, все действие которого авторы и постановщики пытались взять из нынешней колхозной жизни. Изображаются в музыке и танцах завершение уборочных работ и праздник урожая. По замыслу авторов балета, все трудности позади. На сцене все счастливы, веселы, радостны. Балет должен быть пронизан светом, праздничным восторгом, молодостью.
Нельзя возражать против попытки балета приобщиться к колхозной жизни. Балет – это один из наиболее у нас консервативных видов искусства. Ему всего труднее переломить традиции условности, привитые вкусами дореволюционной публики. Самая старая из этих традиций – кукольное, фальшивое отношение к жизни. В балете, построенном на этих традициях, действуют не люди, а куклы. Их страсти – кукольные страсти. Основная трудность в советском балете заключается в том, что тут куклы невозможны. Они выглядели бы нестерпимо, резали бы глаза фальшью.
Это налагало на авторов балета, на постановщиков, на театр серьезные обязательства. Если они хотели представить колхоз на сцене, надо изучить колхоз, его людей, его быт. Если они задались целью представить именно кубанский колхоз, надо было познакомиться с тем, что именно характерного в колхозах Кубани. Серьезная тема требует серьезного отношения, большого и добросовестного труда. Перед авторами балета, перед композитором открылись бы богатейшие источники творчества в народных песнях, в народных плясках, играх.
Жизнь колхоза, его новый, еще только складывающийся быт, его праздники – это ведь очень значительная, важная, большая тема. Нельзя подходить к этому с налета, с кондачка – все равно, в драме ли, в опере, в балете. Тот, кому действительно дороги и близки новые отношения, новые люди в колхозе, не позволит себе превратить это в игру с куклами. Никто не подгоняет наше балетное и музыкальное искусство. Если вы не знаете колхоза, если не знаете, в частности, колхоза на Кубани, не спешите, поработайте, но не превращайте ваше искусство в издевательство над зрителями и слушателями, не опошляйте жизни, полной радости творческого труда.
По либретто Лопухова и Пиотровского на сцене изображен колхоз на Кубани. Но в действительности здесь нет ни Кубани, ни колхоза. Есть соскочившие с дореволюционной кондитерской коробки сусальные «пейзане», которые изображают «радость» в танцах, ничего общего не имеющих с народными плясками ни на Кубани, ни где бы то ни было. На этой же сцене Большого театра, где ломаются куклы, раскрашенные «под колхозника», подлинные колхозники с Северного Кавказа еще недавно показывали изумительное искусство народного танца. В нем была характерная именно для народов Северного Кавказа индивидуальность. Нет нужды непосредственно воспроизводить эти пляски и игры в искусстве балета, но только взяв их в основу и можно построить народный, колхозный балет.
Либреттисты, впрочем, всего меньше думали о правдоподобии. В первом акте фигурируют кукольные «колхозники». В прочих актах исчезают всякие следы и такого, с позволения сказать, колхоза. Нет никакого осмысленного содержания. Балетные танцовщицы исполняют ничем между собой не связанные номера. Какие-то люди в одежде, не имеющей ничего общего с одеждой кубанских казаков, прыгают по сцене, неистовствуют. Балетная бессмыслица в самом скверном смысле этого слова господствует на сцене.
Под видом колхозного балета преподносится противоестественная смесь ложно-народных плясок с номерами танцовщиц в «пачках». Пейзан не раз показывал балет в разные времена. Выходили принаряженные кукольные «крестьяне» и «крестьянки», пастухи и пастушки и исполняли танцы, которые назывались «народными». Это не был обман в прямом смысле. Это было кукольное искусство своего времени. Иногда эти балетные крестьяне старались сохранить этнографическую верность в своих костюмах. Некрасов писал иронически в 1866 году:
«Но явилась в рубахе крестьянской
Петипа – и театр застонал!..
Все – до ластовиц белых в рубахе –
Было верно: на шляпе цветы,
Удаль русская в каждом размахе…»
Именно в этом и была невыносимая фальшь балета, и Некрасов обращался с просьбой к балерине:
«…Гурия рая!
Ты мила, ты воздушно легка,
Так танцуй же ты «Деву Дуная»,
И в покое оставь мужика!»
Наши художники, мастера танца, мастера музыки безусловно могут в реалистических художественных образах показать современную жизнь советского народа, используя его творчество, песни, пляски, игры. Но для этого надо упорно работать, добросовестно изучать новый быт людей нашей страны, избегая в своих произведениях, постановках и грубого натурализма и эстетствующего формализма.
Музыка Д. Шостаковича подстать всему балету. В «Светлом ручье», правда, меньше фокусничанья, меньше странных и диких созвучий, чем в опере «Леди Макбет Мценского уезда». В балете музыка проще, но и она решительно ничего общего не имеет ни с колхозами, ни с Кубанью. Композитор так же наплевательски отнесся к народным песням Кубани, как авторы либретто и постановщики к народным танцам. Музыка поэтому бесхарактерна. Она бренчит и ничего не выражает. Из либретто мы узнаем, что она частично перенесена в колхозный балет из неудавшегося композитору «индустриального» балета «Болт». Ясно, что получается, когда одна и та же музыка должна выразить разные явления. В действительности она выражает только равнодушное отношение композитора к теме.
Авторы балета – и постановщики, и композитор – по-видимому, рассчитывают, что публика наша так нетребовательна, что она примет все, что ей состряпают проворные и бесцеремонные люди.
В действительности нетребовательна лишь наша музыкальная и художественная критика. Она нередко захваливает произведения, которые этого не заслуживают».
«Балетная фальшь» как торжество демагогии
Стоит ли пояснять, что после выхода «Балетной фальши», этого «образчика чистой критики» балет «Светлый ручей» был навсегда снят с репертуара обоих театров?..
Что ни говорите, но «Балетная фальшь» - вещь сильная. Мощная! Просто торжество классической демагогии.
Куда мне, с моими, авторскими основаниями критики: лоботрясы-дачники, балетное образование Зины, интерес Петра к танцовщице, ревность Зины и шутовская дуэль?.. Тут игра по-крупному.
«Высасывание из пальца»…
Как явственно прослеживается из пасквиля – «Балетная фальшь», основная претензия к балету «Светлый ручей» действительно (что и показали гороскопы премьер балета «Светлый ручей» в МАЛЕГОТе и ГАБТе!) идеологическая, но с профессиональным уклоном в сторону балетмейстера и композитора.
Так, Фёдору Васильевичу Лопухову «Балетная фальшь» «вменяла в вину» незнание быта кавказских колхозов и отказ от включения в балет «Светлый ручей» номеров классического народного танца горцев.
Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу «Балетная фальшь» попеняла на «бесхарактерность музыки» и «равнодушное отношение к теме».
Идеология «между строк»
Хотя, сдаётся мне, что тунеядцы-дачники, ревность, дуэль и прочие «мещанские пережитки» тоже сыграли свою роль в разгроме шедевра, но автор «Балетной фальши» посчитал, что прямолинейные критические указания – слишком взрывоопасное средство для обласканного зрителями балета «Светлый ручей».
Посему решил ограничиться косвенными, а потому – умозрительными.
С таким же успехом, например, можно было рекомендовать Ильфу и Петрову отразить в великих романах «главенствующую роль первичной партийной ячейки» или поведать о праздничных мероприятиях десятилетней годовщины ГОЭЛРО.
Из этой же «оперы» «бесхарактерность музыки» и «равнодушное отношение к теме» – претензии, оценке по объективным критериям не подлежащие…
Всё же главный критерий оценки любого театрального действа – зрительских успех, который у балета «Светлый ручей», безусловно, был!
Анонимка по сути!
Автор не очень хорошо знаком с редакционно-издательской «кухней», тем паче с её особенностями образца середины тридцатых, но глубоко убеждён, что пасквиль плох сам по себе, анонимный пасквиль – уже по факту «слабости кишечника» его создателя.
Будто предвидя общественный резонанс из «глубины грядущих веков», пасквилянт вежливо уклонился от вопроса авторства «Балетной фальши», обозвав правдинскую отрыжку «редакционной».
Что это? Неуклюжая попытка автора «Балетной фальши» остаться в тени? Или желание растворить ответственность за очевидно неблаговидный поступок на всех сотрудников основного идеологического печатного органа партии от главреда до упаковщика?
Главреда – к ответу!
К слову, а кто же возглавлял «Правду» в феврале 1936 года? На чьи, так сказать, плечи выпала тяжкая доля могильщика балета «Светлый ручей»?
Ибо, что ни говори, но даже за «редакционную» статью персонально – нравственную ответственность несёт главный редактор.
И имя этого милого человека – Лев Захарович Мехлис [8]… No comments!
Идеологическое… «Ковровое»… Бомбометание…
В любом случае, торпедирование «Балетной фальшью» в «Правде» годичного (минимум) труда либреттистов, хореографов, режиссёра, композитора, танцовщиков и балерин, оркестрантов и дирижёра, осветителей и работников сцены, художников по костюмам, гримёров, художников-декораторов и далее по «штатной численности» - вещь дикая, абсурдная, сумасбродная и не укладывающаяся в голове, пожалуй, любого гражданина России образца начала XXI века.
Нам, живущим в «нулевых и десятых», моральный гнёт коммунистического тоталитаризма, по-видимому, не осознать и не прочувствовать никогда. Так, чтобы «до спинного мозга», до «фибров души», до «колик в печенках»…
Просто есть «голое» знание, без «личных познаний». Иными словами, спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!.. Впрочем, мы отвлеклись. Что же произошло дальше?
Авторское внимание заслужили две заметки из «Советского артиста» от 19 февраля 1936 года, очевидно продолжающие тенденцию «Балетной фальши».
Встретились – поговорили… Постановили!
Первая: «Общее собрание коллектива балета, обсудив статью, помещённую в газете «Правда» от 6 февраля 1936 года «Балетная фальшь» по поводу постановки «Светлого ручья», считает статью правильной и постановку балета «Светлый ручей» ошибочной.
Собрание считает, что значение статьи «Балетная фальшь» выходит далеко за пределы балета «Светлый ручей».
Ну, по поводу первой фразы вопросов к «общему собранию коллектива балета» нет: всё очень по-человечески и по-советски – дабы не «загреметь под фанфары» нужно срочно занять идеологически-выдержанную позицию.
Смущает это «далеко выходящее за пределы балета значение статьи». Что это за эзоповщина? Это намёк, что всё пролетарское искусство – халтура и «равнодушное отношение к теме»?
Может, «общему собранию коллектива балета» не стоило так усердствовать? Ну, «замарались моралью» - сидите тихо, чего же всех «коллег по творческому цеху» своим… краской мазать?
«И ты, Брут?»
И вторая. Созвучной тематики: «Товарищ Лопухов совершил сегодня ещё одну большую ошибку, заключающуюся в том, что признавая правильность статьи «Правда», он не признал, что постановка «Светлого ручья» - постановка формалистическая» (Гусев, артист балета (?! – Ломов). Советский артист, 1936 год, 19 февраля).
Это какой такой Гусев? Пётр?! Который исполнял партию Петра, мужа Зинаиды, студента-практиканта, молодого агронома?!!
И какой чёрт, Пётр Андреевич, «занёс Вас на эти галеры»? И главное, зачем? Неужели «общее собрание коллектива балета» без Вашего особого мнения бы не обошлось? Вы действительно так считаете?
Тогда почему выразили своё негодование только сейчас, после разгрома «Светлого ручья» в «Балетной фальши»? А не в начале 1935-го, до премьеры балета «Светлого ручья» в МАЛЕГОТе, когда можно было просто отказаться танцевать ведущую партию, да что там, просто от участия в балете «Светлый ручей» воздержаться?
«А судьи – кто?»
По мотивам. Как вообще можно быть убеждённым в «формалистичности постановки» со стороны хореографа?
Как можно обвинить, например, автора, что настоящая работа – формалистическое исследование? В башку мою через трепанацию черепа заглянуть?
И требовать от меня, чтобы я ещё и собственноручно формалистичность этого исследования признал, если у меня, мягко говоря, иная убеждённость?!
На все эти «неудобные» вопросы к «общему собранию коллектива балета», в общем, и Петру Андреевичу, в частности, ответ, что называется, лежит на поверхности: моральная ущербность…
«Кодекс животной чести»
Даже в животном мире кусать руку кормящего – предел низости, граничащий разве что с бешенством. А ведь именно «дающей рукой» по отношению к артистам балета, вокалистам, оркестрантам, иным работникам театральных подмостков являются либреттисты, композитор и хореограф.
Почему-то никто не додумался «попинать» авторов балета «Светлый ручей» в триумфальном тридцать пятом…
Порядочность Творца
При этом, сами авторы балета «Светлый ручей» в отношении своего детища повели себя в высшей степени достойно: никто из них напрямую не отказался от балета «Светлый ручей» и не считал его постановку творческой ошибкой.
Да, частично «сломался» Шостакович: до конца своих дней ни одного балета он больше не напишет.
Сильно «дали по рукам» Лопухову: за оставшиеся до его кончины в далеко грядущем 1973-ем тридцать семь лет он поставит всего восемь (!) балетов.