21 июля 1980 года
21 июля 1980 года, понедельник
21 июля 1980 года – понедельник.
Николай Тамразов: «После 18-го июля, после последнего «Гамлета», встречаю Валеру Янкловича…
- Володя прилетел?
- Да он никуда не улетал.
- Как?! Он же мне сказал, что улетает в тайгу.
- Какая тайга?! Он в таком страшном состоянии…
- Что он, не понимает – он же может умереть! Звоночки-то были.
- Не знаю. А вот я такой напряжёнки могу и не выдержать.
Валера, действительно, был очень близким человеком. И все Володины трудности, и беды ему приходилось пропускать через себя. Что было очень нелегко».
«Все устали»
Одно очень важное обстоятельство последних дней и 21 июля 1980 года, в частности – все от Высоцкого очень устали.
Оксана: «Все от него безумно устали…»
Валерий Янклович: «Но он, действительно, был невыносим в последнее время… А мы все были просто люди… И Оксана – тоже человек… Когда она забрала его на два дня, уже на второй позвонила:
- Валера, я больше не могу. Умоляю, заберите Володю.
И мы с Федотовым поехали и забрали».
Высоцкий как психотравма…
Олег Филатов: «Я видел Володю в возбуждении… Он метался, рвался – просто ревел от боли и бешенства:
- Ну, сделайте что-нибудь!
Кто мог справиться с ним в таком состоянии?!»
Аркадий Высоцкий: «И было видно, что все от него чрезвычайно устали…»
С очень небольшими перерывами всё это происходило больше месяца… Не хватает человека, который мог бы сказать – всё! Вернее, такого человека не было – «всё же все мы были – младшие друзья…» (Владимир Шехтман).
«Все безумно устали»… Вот что записывает Высоцкий в «парижском дневнике» после посещения в клинике Шарантон старшего сына Марины – Игоря, который лечится там от наркомании:
«… Все хотят своего – покоя. Врачи – избавления от беспокойного пациента – покой. Игорь – избавления от всех, чтобы продолжать начатое большое дело. Покой. Родители, чтобы больше не страдать. Покой. Я – чтобы мне лучше было. Все своего и по-своему, поэтому общего решения найти почти нельзя».
«Чувствую, сам сяду на иглу»
И дальше – после разговора с Игорем Высоцкий записывает: «Я пока не могу это описать, и как мать (Марина Влади) это выдержала, и выдерживала, и будет выдерживать – не понимаю.
Но положение безвыходное. Созерцать, как парень гибнет, ведь нельзя. А он-то хочет гибнуть. Вот в чём вопрос. Ушли. И весь остаток дня прожили в печали, ужасе и страхе».
Вот теперь можно попробовать представить состояние родителей Высоцкого, когда они узнают, что их сын страдает этой болезнью. Их печаль, ужас и страх… Вполне понятно, что они об этом никогда не говорили и не говорят…
Предпоследний выход «в свет» Высоцкого
В воскресенье Высоцкий не выходит из дома, в понедельник – 21 июля 1980 – выезжает в предпоследний раз. Он решает как можно скорее улететь в Париж, к Марине – для этого надо получить загранпаспорт.
Оксана: «Володя не мог найти себе места – то рвался ко мне, то он должен немедленно лететь к Туманову, то к Марине, то в Америку… Он всё время куда-то рвался: он хотел сам от себя убежать.
Он же понимал, что это была уже не ЕГО жизнь, и что это был не ОН. После укола были какие-то светлые мысли, но это было так недолго. Одной ампулы хватало на полтора-два часа, не больше»…
Высоцкий в театре
Понедельник, 21 июля, вечером – «Преступление и наказание».
Валерий Янклович: «Я помню, что Володя не хотел играть. Ему звонил Любимов, несколько раз звонила Галина Николаевна (Г.Н. Власова – зав. труппой – В.П.)… Но очень проблематично, играл ли он…»
Валерий Нисанов: «Да, он должен был играть 21-го, но играл ли?»
М. Лебедев (актер Театра на Таганке, второй исполнитель роли Свидригайлова):
«Нет, Володя в этот день не играл, - уже не мог… Но в театр, кажется, приезжал. В последнее время мне часто приходилось его заменять, в такие дни я всегда был наготове…»
«Скоро умру»…
Елизавета Авалдуева: «В этот день приезжает в театр не просто бледный – серый.
- Что с тобой, Володя?
- Елизавета Иннокентьевна, я скоро умру.
- Да что ты такое говоришь, Володя!
- А Галина Николаевна (Г.Н. Власова – В.П.) – здесь? Я так и не успел вернуть её брошку…
В этот же день он и вернул брошь… А потом в театре говорили, что он её продал».
Ю.Ф. Карякин: «Преступление и наказание» было 21 июля. Это накануне моего дня рождения… Я дозвонился домой – там уже был какой-то кавардак… Не Володя подошёл».
Высоцкий у Бортника
Поздно вечером Высоцкий приезжает к Ивану Бортнику.
Иван Бортник: «Шла Олимпиада, спектакли начинались в 8 часов вечера. Володя приехал поздно – играл он или нет?..
- Выпить есть?
- Да нет у него, - говорит жена.
А у меня стояло немного в бутылке…
- Нет? Ну-ка, ну-ка… Ага! Вот она!
Выпил стакан водки.
- Поехали ко мне… Я достану.
- Володя, ты поддатый, оставь машину, поедем на такси.
Отобрал у него ключи, оставил дома.
Бортник у Высоцкого
Нормально себя чувствовал, приехал ко мне с Оксаной, но её он домой отправил раньше. Как она оказалась в квартире? Наверное, у неё были свои ключи…»
Оксана: «Не Володя меня отправил, я поняла, что они запьют… И прикинулась «дохлой лисой», говорю, что у меня заболело сердце. И уехала. Подумала, что и Володя поедет за мной, а он не поехал».
Иван Бортник: «Мы приехали на Малую Грузинскую. Володя принёс спирт, не знаю откуда… Мы выпили, я остался у него ночевать…»
Валерий Янклович: «Вечером мне позвонила Оксана. Володе было очень плохо… Но вечером я приехать не смог».
Иван Бортник: «Утром посылает меня: «Надо бы где-нибудь достать…». Я сходил, принёс две бутылки. А в последнее время ему совсем немного надо было…
Тут Оксана устроила истерику – одну бутылку вылила в раковину…
- Уходите, вы – нам не друг…
Потом наглоталась димедролу… Я ушёл».
Оксана: «Это же продолжалось всю ночь – с вечера до утра. Иван пел какие-то песни… А – лето, все окна открыты. Вот тогда я и напилась, только не димедрола, а элениума. А Ивану сказала:
- Убирайся отсюда!
Характеристика Бортника
Иван Бортник… Иван – человек и эрудированный, и интересный, и действительно талантливый актер – в общем, личность. И когда Бортника не было, Володе чего-то не хватало. Не знаю, почему… Может быть, он давал Володе какой-то заряд?
Но Иван часто провоцировал Володю на то, что ему нельзя было делать. Зная Володю, он говорил ему обидные вещи. Он знал, на каких струнах играть, и делал это… А после этого случая я с Иваном Бортником не здороваюсь, более того, мы стали врагами».