Ноябрь 1995
Безвременье. Осень 1995 года
К экипажу в составе татарской делегации в ноябре 1995 года прорываются журналисты, снимают на видео быт пленников. Берут интервью.
Цензура по-афгански
Объявляется Али-хан, требует, чтобы журналисты отдали ему плёнку. Те успевают её подменить. У делегации с собой спутниковая связь, что позволяет всем переговорить с семьями.
Несмотря на убедительные просьбы Шарпатова не привозить спиртное, Файзуллин в ноябре 1995 года опять «удружил». В итоге Аббязов «не просыхает» третий день. Вшивцев «участвует» с ним, но не так «усердно».
«Водку любишь? Это трудная вода»…
Шарпатов, понимая, что на территории пребывания по религиозным соображениям действует сухой закон, и последствия таких возлияний для экипажа могут оказаться катастрофическими, делает замечание Вшивцеву. Тот огрызается.
К конфликту подключается Аббязов, упрекая (это ещё мягко сказано) Шарпатова, что тот не даёт ему опохмелиться; хамит по поводу шарпатовского возраста: что так долго, мол, не живут, надо сидеть на пенсии; и под конец отзывается с матом о шарпатовской внучке.
Шарпатов откладывает разговор с Аббязовым на следующий день. Тот болеет с похмелья и, конечно, поостыл.
Но ему «на смену» приходит другой член экипажа с критикой о мрачных прогнозах Шарпатова насчёт освобождения.
06 ноября 1995 года
Опять прибывает татарская делегация с чемоданчиком спутниковой связи лично от президента Шаймиева.
По её оценке, МИД России работает вяло (целый месяц сверяются списки, хотя первоначально заявлялось, что хватит декады), и Казань решила добиваться освобождения лётчиков собственными силами.
100 суток плена
Хайруллин в ноябре 1995 года дважды с остервенением требует от Шарпатова выдать ему спирт, оставленный врачами.
Во время завтрака вторая комната набрасывается на переводчика Абдуллу Разака (смещение акцента в поиске «козла отпущения»!).
Особенно на всех и вся злится Бутузов: после проигранной потасовки с Шарпатовым, он затаился.
Теперь – Вшивцев…
С «открытым забралом» на переводчика нападает Вшивцев, которого соседи морально подзуживают дерзостью в адрес Абдуллы Разака.
Приехал Файзуллин, привёз продукты. Стало плохо Рязанову: опять боли в сердце и удушье. Вечером Хайруллин упрекает Шарпатова в том, что по радио говорят только о его гепатите…
18 ноября 1995 года
Абдул Разак сообщил, что, по информации ВВС, работы над списком афганцев для обмена завершены.
Рязанов предлагает подготовить текст с объявлением голодовки протеста из-за медлительности МИДа. Его поддерживает Шарпатов и Бутузов.
Аббязов и Хайруллин – против. Вшивцев – нейтрален. Здор, как всегда, неопределившийся «за ливнем демагогии». К общему решению по голодовке так и не пришли.
На аэродром!..
На исходе второй декады ноября 1995 года пришли штукатуры. Шарпатов попросил Абдула Разака, чтобы те сохранили «Календарь плена» на стене. Аббязов не преминул «вставить веское слово»: «На хрен он нам нужен?».
Мулла Файзулло сообщает, что экипажу разрешили ехать на аэродром. С ним – Али-хан, Анвар, Ясен. Ехали весело. В аэропорту экипаж встречает Гулям. Радует вестью, что экипажу разрешили «прогонять» двигатели.
«На радостях!»
На другой день Вшивцев, Хайруллин и Аббязов напиваются до блевоты. Вечером в их комнате происходит потасовка. Али-хан роется в сумках экипажа; возможно, ищет оружие или водку.
Уже затемно во главе с Файзулло появляется делегация учителей-талибов, они снова агитируют экипаж принять ислам. Прощаются с юмором: «Спасибо вам за патроны и самолёт»…
Именно интерес талибов к захваченному ИЛ-76 позволяет автору перейти к следующему действию «пьесы».
|
|
|