Былица
И принес царя да железный конь
Да во славный град, не Черниговский,
Город Свердловском величался–был.
И окрасил град да багряный цвет,
Цвет матерой-матерой кровинушки.
Как стонало сие поместие,
Как стонало да приговаривало:
“Ах, пошто покинул ты, царь всея Руси,
Свой да стольный град, Санкт да Петербург?
Похоронят тя во сырой земле
Супостаты твои, челобитники.
И сокроют твою могилушку
Вельми начисто в далю дальнюю
В расстоянии осемнадцать верст
Осемнадцать верст к граду Свердловску.
Коптяками зовется поместье-то.
И обручниц твоих, и чадушку,
И жену твою Санну Федровну
Мураши во земле обгладаючи,
А опричь телов да наособицу
Очи чистые да повыедят.
Как представитесь вы, слуги Божие,
Потюремщички да покляпые,
Челобитники неумильные
Опочив держать с вами станутся,
Не сыграючи панихидушку”.
“Знаю, знаю я, - молвил царь-отец, -
Что чело мое супротив будит,
Супротив будит пули каленой,
Но желаю я подлыгатяся
Да во полоне, да во Свердловске.
Коль представиться суждено теперь,
Ужли супостат супротив пойдет?..
Что ему, за беду стало,
Что представлюсь я да в особицу?
Ежли суждено да могилушке
Замураветься, порасти травой,
Вельми хочется наособицу,
Наособицу помереть, пропасть”…
Как течет река, словно пыль несет,
Так и времечко, утекаючи,
Страшный день приближает-грезится.
И настал тот день, день кровинушка
И было поутру да знамение,
А знамение да заклятое:
Понеслось во двор злое граянье.
Мураве сулит столование.
И вошли рано утром в горницу
Неум¢ильные супостатушки,
На пяту распахнули хоромы,
Где спала семья обреченная.
Начался в хором¢ах неуемный зык,
Громкий, резкий, годину вещающий,
И кричали паробки полонцам:
“Выходи, собирайся в горнице”, -
Атаман-глава приговаривал.
Как собралися обреченные,
Прекращаючи опочив держать,
Загорелись, засверкали злые очушки
Сих придверников в предвкушении
Красной кровушки да багряненькой.
Не ужаснутся слуги Дьявола
Супротив талана направляться,
Засверкают чела их надменные
И застит очи те да червленный цвет…
Приведут сих полонцев в горницу
Ох и страшную, и кровавую.
Обагрит ее красна-кровушка
Через скорое-скорое времечко.
Принесут сий час только две скамьи
Для царевича и для матери,
Остальные рядом расставятся,
В ожидании каждый годинушки.
И придет атам¢ан бусурманенский,
Презреющий Отца Небесного,
Презреющий Его Веру Чистую
И начнет слова богохульные
Изрыгать устами кровавыми,
И стрелять наиспашь глазищами,
Обрекаючи жертву бедную…
Не услышать теперь заутренней,
Не сыграют им панихидушку,
А ярлык только будет гербовый,
Предвешая кончину скорую.
Вот и молвил ат¢аман ненавистный
Все слова свои богохульные
Богохульные да последние:
“Решено в пользу дела нашего
Порешить все семейство Вашенское”.
Тишина объявилася в горнице
И ни зыка, ни стона не слышали
Все соседушки из других домов:
Хорошо повыбрали горницу
Да и конь стальной у порога был,
У порога был да похрапывал…
Как услышал отец да всея Руси
Си слова-хулу богохульные,
Ужахнуться не смел… Удивление
Танцовало да по очам его:
Ужли вы, холопы-угодники,
Порешить меня собираетесь,
Всю семью мою, Божьих помазанных?
И, подумав тогда молвил царь,
Царь и батюшка и всея Руси:
“Оглянитесь, холопы бестыжие,
А Отец Ты мой, Боже праведный,
Отпусти им грехи, нерадивушкам,
Ведь не ведают, да чего творят”.
И хватил атаман с нагалища
Пушку малую да червоную,
И засыпались наиспашь пташечки,
Да каленые, да блестящие,
Да несущие, да на крылышках
Смерти-матери страшный наигрыш…
А холопы того атаманыча
Да его примеру последвали…
И когда утихли обручницы,
Чадо, мать и отец представились,
Воцарилась во горнице курева
Дыма едкого и смертельного.
И пошел тот дым в долго странствие
По земле, по Рассее-матушке,
И заплакала да сыра земля,
Да и стоном и скорбью покрылася
И сбылось предсказание лютое:
Приняла земля Божьих угодников.
Панихида им не сыгралася
И могила не обозначена.
Сорок сороков давно минуло
Только плач никуда не деется
И скорбит втапоры Рассеюшка,
Слезной горечью упивается.
Обречен тяперича странничек,
Что в Рассее-матушке ставится,
Ибо было сие событие
В лето страшное и гремучее.
Сивый мерин тогда правил-царствовал.
И закончилась былица-старица
Всем смердам и холопам в учение.